Все вместе – яркая иллюстрация тех многочисленных экспериментов Павлова, что стали основой учения о физиологии пищеварении, за которое ему в 1904 году и присудили Нобелевскую премию. Именно так – наглядно и бесспорно – русский ученый доказал, что процесс пищеварения регулируется нервной деятельностью. Все ведь очевидно – пища до желудка не дошла, а ее переваривание уже началось. Почему? Да потому, что нервная система дала желудку сигнал – пора!

Есть все основания предполагать, что такая ассоциация Ивана Петровича одновременно и привела бы в восторг, и расстроила. Почему бы привела в восторг – более-менее ясно. Дело в том, что, согласно учению Павлова, в основе любой ассоциации лежит условный рефлекс, и такая наша реакция на его имя лишний раз доказывает правоту академика: «Центральное физиологическое явление в нормальной работе больших полушарий мозга есть то, что мы назвали условным рефлексом. Это явление психологи называют ассоциацией». Возникающая в нашем сознании связка образов «Павлов – собака Павлова» свидетельствует о том, что школьные уроки мы усвоили на уровне условного рефлекса, то есть устоявшейся временной связи. Словом, у академика и впрямь были бы серьезные резоны торжествовать, поскольку он утверждал: «Все обучение заключается в образовании временных связей, а это есть мысль, мышление, знание».

А причиной для расстройства была бы собака. Вернее, тот самый ее образ – с отверстиями в пищеводе и в желудке. Потому что этот образ свидетельствует – в памяти грядущих поколений на правах главного, а то и единственного, отпечатался лишь один этап его научной деятельности. Пусть и очень важный – все-таки его итогом стала Нобелевская премия. Но сам Иван Петрович его точно не считал главным. А уж единственным – и подавно.

Иван Павлов родился 26 сентября 1849 года и умер 27 февраля 1936 года. Научной деятельностью он занимался до самого конца – считается, что ей было посвящено 62 года его жизни. А эту самую научную деятельность принято разделять на три больших этапа. Первый касался физиологии кровообращения. Второй – как раз физиологии пищеварения. Третий – физиологии высшей нервной деятельности.

Арифметика тут проста. Физиологией кровообращения Павлов занимался с 1874 по 1889 год, то есть где-то 15 лет. В 1890 году он одновременно стал профессором Военно-медицинской академии и заведующим физиологической лабораторией Института экспериментальной медицины. В этой лаборатории Павлов и начал систематическое исследование физиологии пищеварения. Работы по этим исследованиям были прекращены в 1903 году. Стало быть, на физиологию пищеварения у Павлова ушло около 13 лет.

Всё остальное время, до самой смерти, Иван Петрович занимался только и исключительно физиологией высшей нервной деятельности животных и человека. Что в общей сложности дает нам 34 года – больше, чем все остальные этапы, вместе взятые. А вот физиология пищеварения в этом ряду занимает последнее место – во всяком случае, по затраченному времени.

Немудрено, что признание именно этой сферы научной деятельности Павлова главным, и тем более единственным, его бы обязательно расстроило. Впрочем, определение «расстроило» тут категорически не подходит. Нужно гораздо более сильное.

Иван Петрович обладал взрывным характером – это отмечали все его коллеги и ученики. Скажем, фармаколог и физиолог Николай Рожанский вспоминал: «Спорить с Павловым было трудно. Если он был убежден в своей правоте, то всякое возражение считал недомыслием. В своих нападках он использовал весь арсенал – логику, насмешку, сарказм, презрение – все что угодно, лишь бы разбить противника… Это создавало впечатление односторонней нетерпимости. Но такая оценка Павлова была бы совершенно неверна». Действительно – при всей кажущейся агрессии Павлов был человеком отходчивым и взвешенным, о чем говорит эпизод, описанный терапевтом Николаем Чистовичем: «Кто знает Ивана Петровича, может себе представить, как он на меня обрушился... Слово за слово, мы поссорились до того, что признали невозможным вместе работать и разошлись. Вечером я получил от Ивана Петровича записку: «Брань делу не помеха, приходите завтра ставить опыт». Нечего и говорить, что все мы, которых Иван Петрович ругал самыми изысканными выражениями, горячо любили его и не смущались его слабостью во всех неудачах винить только нас, зная его искренность и безукоризненное благородство души».

В общем, утверждать, что главным открытием Ивана Павлова было только отмеченное Нобелевской премией, дело, как минимум рискованное. Судя по всему никто и не рисковал, поскольку в 1903 году он не только прекратил работы по физиологии пищеварения. Он прямо запретил сотрудникам своей лаборатории употреблять любые термины, понятия и представления, связанные с ней.

Более того – это вышло за стены лаборатории и стало международным достоянием. Свою Нобелевскую лекцию Иван Павлов посвятил не тому открытию, за которое присуждена премия, что противоречило как сложившимся традициям, так и здравому смыслу. Почти все отпущенное время Иван Петрович рассказывал не о физиологии пищеварения, а об условных рефлексах.

Именно открытие условных и безусловных рефлексов Павлов считал главным событием и поворотом в своей научной деятельности. Хотя бы по той причине, что именно оно стало фундаментом абсолютно нового направления в мировой науке – физиологии высшей нервной деятельности.

Началось всё с того, что Павлов, ещё изучая пищеварение, отметил важную вещь – выделение слюны и желудочного сока у собак начинается ещё до того, как в ее рот попадает еда. Иногда для этого достаточно просто вида еды. А иногда – звука шагов человека, который эту еду приносит. Но происходит такое не с первого раза, а постепенно. Зато если происходит, то выделения слюны и желудочного сока можно добиться вообще без еды как таковой – достаточно, например, просто звука шагов.

Вот такую связь Павлов и назвал условным рефлексом. А, потянув за эту ниточку, перешел к рефлексам более сложным, затем к ассоциациям, к мышлению, к возникновению разума и второй сигнальной системы – речи. То есть вплотную подобрался к решению самой важной, самой главной проблемы, которой испокон веков задается человечество – как мы, люди, появились в этом мире, и что нас отличает от животных.

А одним из основных отличий Павлов полагал рефлекс цели: «Жизнь только для того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели... Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или другой поставленной ими себе в жизни цели. Ведь коллекционировать можно все пустяки, как и все важное и великое в жизни: удобства жизни (практики), хорошие законы (государственные люди), познания (образованные люди), научные открытия (ученые люди) и т. д.»

Кстати, рефлекс цели он объяснял на собственном примере, поскольку был страстным коллекционером – собирал марки, насекомых и произведения искусства. О том, что он обладает рефлексом более высокой цели – цели научных открытий – говорить было лишним, все это видели и так. Однако о рефлексе самой высокой цели Павлову сказать все же пришлось, поскольку многие этого попросту не понимали: «Я был, есть и останусь русским человеком, сыном Родины. Ее жизнью прежде всего интересуюсь, ее интересами живу, ее достоинством укрепляю свое достоинство».

Все, что не укладывалось в эту чеканную формулировку, Павлов со свойственной ему горячностью ломал о колено. Он застал несколько политических режимов. И если какой-либо из них давал сбой на пути к высшей цели, Павлов был беспощаден. В 1905 году, когда Россия вела неудачную войну с Японией, он писал: «На троне сидит вырожденец. Правительство, которое довело страну до такого позора, должно быть свергнуто». Хорошо, все сбылось по слову его, революция свершилась, Николай II отрекся, и чуть погодя во главе Временного правительства встает Александр Керенский. Что говорит Павлов? А вот что: «О, паршивый адвокатишка! Такая сопля во главе государства – он же загубит всё!» Сбывается и это пророчество – к власти приходят большевики. И они категорически не нравятся Павлову: «Введен в Устав Академии наук параграф, что вся работа должна вестись на платформе учения Маркса и Энгельса. Что это, как не насилие над научной мыслью? Чем это отличается от средневековой инквизиции?»

Однако надо принимать во внимание один важный момент. Павлов – не вечно недовольный брюзжащий интеллигент. Помните, как он вел себя со своими сотрудниками? Да – мог сорваться и даже поссориться. Но мог и признать «что-то дельное».

Именно это и происходит с ним по мере «притирания» к новой власти. Она ему по-прежнему не нравится, и не нравится активно. Он допускает резкие высказывания и порой ведет себя дерзко. Однако уехать из страны или прямо вредить ей он считает невозможным. Одно из таких признаний Ивана Петровича зафиксировал биофизик Александр Чижевский, посетивший ученого в 1926 году: «Наши политические деятели ставят широкие эксперименты, но пока что для меня их результаты неубедительны… Ясно лишь одно - им, нашим властителям, надо помогать, иначе у них ничего не выйдет, ровно ничего. Я, несмотря на свой возраст, несу бремя науки не только для науки, но и для того, чтобы прославить Россию, хотя бы и большевистскую, чтобы нас признали во всем мире. Многие думают, что Павлова покупают - не верьте этому. Павлов не продается, но Павлов пришел к логическому выводу - надо помогать большевикам во всем хорошем, что у них есть…» Честная позиция честного русского человека. Иван Павлов будет ей верен до самой смерти.

• В 1935 году британская пресса была ошарашена: «Ему 86 лет, но ведь это не человек, а концентрированная умственная энергия!» Разгадка проста – Иван Павлов всю жизнь занимался физическими упражнениями.

• До весны 1917 года Павлов всюду ходил пешком, обгоняя извозчиков – прекратил он так делать лишь после перелома шейки бедра.

• Он также основал «Общество врачей – любителей физических упражнений и велосипедной езды». Тем, кто регулярно посещал занятия, давал звание «столп». Тем, кто ленился, доставалось звание «подпорка».

• При вскрытии обнаружилось, что сосуды мозга Павлова не были затронуты склерозом.